adminkinoХоррор, триллер, мелодрама, в конце концов — нуар, который вообще не является жанром, однако большинство зрителей предпочитает причислять его к таковым. В той или иной мере обо всем этом где-то читалось или где-то слышалось. Но вот “джалло”. Что такое жанр, называемый “джалло”?
Начать стоит с того, что с итальянского “giallo” переводится как “желтый”: по названию ярких желтых обложек дешёвой переводной литературы (произведения А. Кисти, Э. Уоллеса А. К. Дойля), издаваемой компанией А. Мондатори для неискушенного любителя детективных историй и мистических сюжетных поворотов. Следовательно, жанр, именуемый “джалло”, изначально связывался исключительно с литературой, а не с каким-либо другим видом искусства.
Но границы разных искусств, как известно, достаточно подвижны, поэтому отнюдь не удивительно, что впоследствии понятие “джалло” стало упоминаться и в связи с кинематографией. Об этом немного подробнее.
Итак, если обращаться непосредственно к кинематографической практике, то здесь нельзя не упомянуть о хичкоковском “Психо” (1960), известным своей откровенной сценой убийства в душе. Изолированная территория — отель, динамический монтаж, крупные планы лица, соблазнительной фигуры жертвы и орудия преступления. Кроме того, в указанной сцене зритель видит не убийцу целиком, а только его руки, вследствие чего создаётся дополнительная сюжетная интрига. Единственное — в конце произведения подлинного убийцу подвергают суду, чего, как можно будет увидеть далее, в джалло-фильмах не бывает. Точнее бывает, но с оговоркой.
На данном этапе, однако, необходимо кратко обозначить некоторые черты итальянского — но уже кинематографического, “настоящего”, — “джалло”. В противном случае указание на Хичкока становится не информативным. Дело в том, что для “джалло” в кино характерна не только детективно-мистическая основа “желтой” литературы, но и подчеркнутая связь эротического и ужасного.
Указанное выше, пожалуй, звучит несколько неожиданно. Однако подобное специфическое сочетание Эроса и Танатоса характерно для всей итальянской католической культуры в принципе достаточно вспомнить инквизиционную практику или полотна Караваджо.
Какой же первый итальянский фильм принято считать “джалло” (Хичкок, разумеется, в расчёт не берётся, поскольку рассматривается лишь как источник влияния)? Обычно таким произведением считают работу М. Бавы — классика этого жанра — “Девушка, которая слишком много знала” (1963). Однако подлинным, если угодно — каноническим “джалло”, можно назвать “Кровь и чёрные кружева” Бавы (1964). Отличием этой картины от предыдущей является появление того “набора” элементов, которые будут содержать последующие работы авторов “джалло”: обособленная территория — модный дом, изображение женщины как источника зла (по крайней мере — социально объяснимого зла), жестокость, направленная на представительниц женского пола. К перечню обязательно необходимо добавить красочные, почти в цветах техниколора, сцены убийств, совершаемые неизвестным — в кадре зритель видит только Нечто, в плаще, в чёрных кожаных перчатках, в шляпе и с чулком на голове. Несложно догадаться, что фигура этого Нечто, даже после наказания преступника, остаётся где-то в закадровом пространстве, оставляя зрителя одного — абсолютно беспомощного перед вселенской идеей неистребимого зла.
Отдельно следует упомянуть и об операторской работе Бавы (сказались его прошлые рабочие опыты с камерой и спецэффектами) — о его умении пробуждать страх у зрителя посредством воссоздания атмосферы: камерой (крупные планы и макропланы, динамика), цветами (сине-зелёный коридор, ярко-красный манекен в чёрном парике, уходящая под воду брюнетка с голубыми глазами и красной помадой на губах и др.), тенями (изображение за стеклом, “экспрессионистская” тень от приближающегося убийцы) и т. д. Почитателям такой визуализации можно было бы посоветовать посмотреть фильмы “Плеть и тело” (1963) или, к примеру, “Три лика страха” (1963).
Теперь стоит обратиться к ещё одному творцу “джалло” — Д. Ардженто. И если Бава открыл итальянскому миру возможности “джалло”, то Ардженто внёс огромный вклад в популяризацию последнего. В коллекции указанного режиссёра множество фильмов, содержащих все вышеупомянутые элементы этого «псевдожанра». Важнейшие из них — “Животная трилогия” (1970—1972), “Кроваво-красное” (1975), “Суспирия” (1977), “Инферно” (1979), “Феномен” (1985) и многие другие.
Как у любого автора, независимо от жанра или поджанра, в котором он работает, есть своя режиссерская позиция. Так, например, по сравнению с Бавой, у которого в наибольшей степени сделан акцент на эротизме, у Ардженто внимание обращено, прежде всего, на мистическую сторону: “убийство как ритуал”, “смерть как танец”, “красота в смерти” и тому подобные формулировки. То есть смерть у этого режиссёра воспринимается как своего рода творческий акт. У Бавы это тоже прослеживается: взять хотя бы тот факт, что в фильме “Кровь и чёрные кружева” убийства происходят в модном доме — с дизайнерами, моделями, фотографами. Но у Ардженто, если говорить о связи смерти и ритуала, подобное все-таки имеет более выраженную форму. Так, в “Суспирии” несложно угадать модель масонского циркуля или разглядеть в предсмертных судорогах жертвы завораживающий магический танец. Как заявляет Ардженто в указанном интервью, источником такого мистицизма в работах стали его давние занятия эзотерикой.
Наконец, после всего сказанного стоит подчеркнуть то, что было включено в заголовок статьи: а именно — “народный кинематограф”. Действительно, фильмы ”джалло” целиком принадлежат итальянским авторам и итальянскому искусству в целом. Эти произведения не показывались на широких экранах, не участвовали в кинофестивалях, но каким-то уникальным образом очень скоро стали известны в общественных кругах. Кроме того, для этого поджанра кино (в Италии о жанре “джалло” можно говорить только применительно к литературе) — ведь это не полноценный жанр, как хоррор, например, — существует даже отдельное название “filone” (с итальянского переводится как “шахта”— для передачи жанровой “пестроты”), а искусство “джалло” целиком итальянцы относят к так называемому “vernacular cinema” (“местный кинематограф”).